рубрика происшествия В ночь с 5-го на 6-е умер Тема Уткин; мы были едва знакомы (полиграфовская тусовка), однако же я пытался по мере возможности следить за его работами. Он был толковым дизайнером, совершенно не рекламным, а скорее в некоем «кричевском» духе: его интересовали книжки и шрифт, то есть вещи по сути исследовательские и рефлективные относительно дизайнерской профессии. Эстетически корни тёминых работ лежат конечно же в тарбеевской «шрифтовой мастерской», в этом прекрасном месте, откуда почему-то теперь происходят самые замечательные дизайнеры, и вовсе необязательно шрифтовые. Те же немногие картинки, которые есть на тёмином сайте, как кажется говорят о нем как о дизайнере спокойном, вдумчивом, и очень-очень внимательном.

В наших около-«творческих» профессиях люди измеряют жизнь от одной сделанной вещи до другой, от книжки до книжки, от шрифта до шрифта, от картинки до картинки; помню, как на поминках по моему другу Армандсу Нейландсу-Яунземсу показывали фильм, в котором была собрана большая часть его работ — как фотографических, так и актерских; тогда меня поразило то, насколько же на самом деле мало всего он успел сделать в свои аж целых сорок лет, и я подумал — вот ведь действительно — жил певчий дрозд. Печальная правда, однако же, состоит в том, что никогда и не будет достаточно много: все эти книжки, фотокарточки, шрифтовые плакаты и прочая ephemera (мое любимое слово в английском языке, крайне точно для русского уха определяющее эфемерные плоды наших трудов) имеют несчастливое свойство оказываться не только незамеченными, но и мнгновенно забытыми. И на самом деле ни про кого не получается сказать — да, он сделал достаточно. И никто не успевает сделать достаточно, кроме тех, про кого хочется сказать, что лучше бы и не начинал.

Подлинное мужество (хотя и с несколько «сизифовым» оттенком) обнаруживается в серьезном отношении к нашей странной эфемерной деятельности. И мне кажется, что Тёма относился к ней серьезно.